Король и Шут
Проза
Стихи Проза Графика Обои Баннеры Юзербары Видео Каверы Разное
<< вернуться к списку
Cказка
автор: The Crow

    Эту историю рассказал мне отец, когда я был очень маленький. Такой маленький, что свободно залазил под рождественский стол и рассматривал стройные ножки маминых подруг. А после с нетерпением ждал как какая-нибудь дама закинет ногу на ногу и наконец-то откроет маленькому ребенку тайну. Но как бы я ни старался, отец всегда предугадывал мою затею. Он вытаскивал меня из-под стола и уносил в детскую комнату, где укладывал спать. И вот в один из таких моментов, когда я уже лежал в постели, отец не ушел, как он это обычно делал, поспешно сбегая к гостям, а молча подошел к окну, раздвинул шторы и уставился в него. Не знаю что он в нем видел и видел ли вообще, но так он простоял минут пятнадцать не издавая ни звука. Просто смотрел и молчал, словно ждал чего-то. А я лежал в своей теплой постели и с удивлением смотрел на него. Так бы мы и смотрели кто куда, но тут отец начал говорить:
    «Было это давным-давно, когда люди еще жили в мире сказок и любви. Когда счастье билось ручьем в каждый дом, и все ходили друг к другу в гости. Существовала тогда где-то на территории Финляндии маленькая деревушка, что стояла на берегу красивого озера Икари. Местные жители так и прозвали деревню - Икари. И жила в этой деревне семья, ничем не отличавшаяся от других семей. Митка Дайконен - глава семейства, занимался кузничным делом. С утра до ночи он работал в своей кузне, во благо людей. У каждого жителя Икари висела над входом подкова, откованная Миткой. Люди любили и уважали кузнеца и в знак своей благодарности Митка часто устраивал в своем доме пирушки. Лингредт - жена Митки, всегда тщательно готовилась к приходу гостей. Она вешала на окна чистые шторы, а на стол стелила белую с розами скатерть, как знак постоянного гостеприимства, и пекла много пирогов.
    Но главной гордостью Митки и Лингредт были дети - это восьмилетний Йозеф, шестилетний Кима и пятилетняя Ингеборг. Родители с ними горя не знали. Дети были красивыми, ухоженными, умели вести себя в обществе, а главное хорошо пели и читали стихи. Ни одно гуляние в доме Дайконенов не обходилось без их выступления перед гостями. Отец ставил посреди комнаты табуретку и дети по очереди показывали свое представление. Но больше всего гостям нравилась замыкающая детскую программу Ингеборг. Она была похожа на свою мать. Такие же милые черты лица, немножко вздернутый носик, голубые глазки, белая кожа, и белые же кудрявые волосы, которые как и у матери аккуратно распадались на плечах. В своем красном платьице и голубенькой ленточкой на голове она напоминала куклу. Гости с упоением смотрели на нее, а она милым голоском читала знакомое и уже полюбившееся всем стихотворение:

Ветер дует с юга
Значит быть теплу.
Значит скоро папа
Выкует пилу.
Значит скоро братья,
В дом наносят дров.
Мама приготовит
Много пирогов.
Значит скоро гости
Соберутся здесь,
Будет в доме праздник,
Веселись кто есть.
Значит скоро буду
Выступать и я.
Вот такая славная,
Здесь живет семья.

    После этого стихотворения, которое сочинила для дочки Лингредт, гости заваливали маленькую девочку многочисленными сладостями, припасенными специально для нее. А Ингеборг как и полагалось воспитанной юной леди, откланивалась каждому, кто клал в ее кармашек на подле свои подношения. Йозеф и Кима немного завидовали столь повышенному вниманию к сестре. Но когда отец доставал из своего кармана новые выкованные игрушки, мальчишки забывали о всякой обиде. Они бросались к отцу на руки, и целовали его с двух сторон в разгоряченные от спиртного щеки. После Лингредт уводила детей и укладывала их спать. А взрослые продолжали веселиться и петь добрые песни. Всем было уютно и весело. И так было всегда.
В Икари любили веселиться, но особым весельем для жителей деревни считалось наступление Рождества. Этого праздника ждали все: и взрослые и дети. Как правило рождественским утром мужчины выбривали свои щетинистые лица, тщательно расчесывали и укладывали на правый бок волосы, одевали парадные штаны и рубашки и выходили в гостиную, где их уже ожидали любимые жены. Женщины же одевали сшитые вручную платья с пышными подолами, с верху повязывали белоснежные фартуки, румянили свои бледные лица пудрой, а в волосы вплетали несколько однотонных ленточек, чтобы придать своему образу больше яркости и красоты. Дальше шел обмен подарками.
    По традиции мужчины Икари дарили женам ароматные духи в коробочке в форме сердец и горстку шоколадных конфет, а те в свою очередь одаривали мужей страстными поцелуями и новыми подтяжками, которые незамедлительно находили себе применение. Счастливые и любящие друг друга супруги долго не могли нарадоваться наступившему празднику. А когда эмоции полностью брали над разумом верх они в нежных объятиях удалялись в спальню.
    Дети же бурно встречали пришествие Рождества. Они выскакивали из своих постелей, отбрасывали одеяла на пол и в ночных рубашках стремительно на перегонки и с криком неслись к елке, где их ждали подарки от Санта Клауса. Дети никогда не видели Санту, но любовь к нему была велика. Хотя больше они любили яркие коробки со своим именем, которые находили под елкой. Маленькие сорванцы жадно разрывали их, и с еще более жадным видом извлекали на свет содержимое коробок - как правило для девочек это была очередная кукла, ну а для мальчиков оловянный солдатик или деревянная сабля. Довольные, с озябшими ногами и открытыми ртами они рассматривали свои подарки, а затем бежали хвалиться в спальню где их встречали счастливые родители.
    На дворе был канун Рождества. Собраться, как и всегда, жители Икари решили у Дайконенов. И вечером после захода солнца в доме Митки и Лингредт, не было места где яблоку упасть. По традиции веселье началось с детского выступления, сменившегося вручением сладких поощрений и выкованных игрушек. А когда пришло время взрослым гуляньям Лингредт увела детей спать.
Дети уже видели десятый сон, когда время взрослых гуляний подошло к концу. Митка изрядно выпив покачивающейся походкой провожал своего последнего гостя - Оле. Мужчины долго обнимались на пороге и желали друг другу великого счастья. А дальше происходило все как всегда. Лингредт подходила к шатающимся телам и завершала последнее действие прощания. Она усаживала мужа на обледенелые ступени порога, а затем провожала порядком надоевшего гостя до калитки. После того как Оле наконец-то покидал владения Дайконенов, Лингредт забирала мужа и вела его в дом, где усаживала в теплое кресло, а сама шла в спальню и укладывалась спать.
    Уже по традиции сложилось так что Митка в кресле спал недолго. Ему хватало пару часов чтобы довести свой разум до прояснения. После чего он вставал и шел в гостиную где под елкой упаковывал в коробки подарки для детей от Санта Клауса. А завершив свое дело он шел в спальню к своей любимой жене.
В ту злополучную ночь Митка проспал в кресле больше положенного. Когда он очнулся на часах было уже 7.00 утра. Мужчина с ужасом вспомнил что подарки для детей еще неупакованны и не достигли своего места. А ведь в 8.00 в гостинной его будет ждать жена, и ему нужно будет успеть побриться и привести себя в порядок. Митка быстро засобирался. Вместе с ним собирался и Кима. Мальчик в это рождественское утро решил встать немного раньше, чтобы опередить своих: брата и сестру. Он тихонько откинул одеяло, без малейшего шороха слез с кровати и открыл дверь спальни, и также без шума выскочил в коридор и устремился в гостиную.
    Митка сидел под елкой рядом с коробками и трясущимися с похмелья руками рассовывал подарки для детей. В первую коробку отправился купленный им в соседнем городке для Йозефа костюмчик состоящий из пиджачка и брючек. Во вторую была отправлена кукла для Ингеборг, удивительно похожая на свою будущую владелицу. И когда Митка решил отправить последний подарок в заветное место, до его ушей дошел любимый голос сына.
- Папа?! - с вопросительным восклицанием произнес Кима. - Так значит - это правда?
- Что?
- Майна (Душевно больной деревенский парень двадцати лет) вчера мне сказал что Санта Клауса не существует. Папа, я ему не поверил, а оказалось это правда.- мальчик заплакал.
- Я...- пытался выговорить хоть что-то в свое оправдание застигнутый врасплох отец. Но всяческие старания пересохшего рта ни к чему не привели кроме тихого и скромного - Извини, Кима!
    Затем все разворачивалось очень быстро, подобно тому как мысли в опухшем мозгу Митки в тот момент хаотично летали по извилинам. Отец подошел к сыну, взял его на руки, и своей широкой ладонью закрыл ребенку рот, чтобы плач не разбудил всех домочадцев. Таким образом усыпив на время ребенка он засунул мальчика в мешок накинул на себя тулуп надел унты вскинул мешок на плечо и устремился к озеру, подальше от человеческих глаз.
    Мальчик еще был без сознания, когда Митка извлек сына из мешка. Пару пощечин и ребенок пришел в себя. Отец поставил Киму босыми ногами на снег и долго всматривался в напуганные глаза сына. Что же владело кузнецом в тот момент?
    Митка боялся ополчения от всех жителей Икари. Он боялся что его сын расскажет всем детям села о том что Санта Клауса не существует. Что подарки принес им отец, а не сказочный бородач. Он боялся нарушить традицию села, которая сложилась в течение нескольких веков. Ведь по традиции дети узнавали о не существовании Санты только после достижения шестнадцатилетнего возраста. И Митка боялся этого позора. Он достал из кармана перочинный ножик, подарок сыну, обнял Киму и крепко вонзил нож в область левой лопатки. Тело ребенка вздрогнуло, затрепыхалось и обвисло у отца на руках. Митка заплакал и сквозь слезы и надрывные всхлипы взял сына на руки и понес к проруби. К счастью Митки лунка проруби не сильно замерзла, несколько ударов крепкой кузнечной рукой сжимавшей перочинный нож заставили лед поддаться и открыть путь к спасению. После чего поцеловав бездыханное тело в лоб, Митка утопил сына и с опущенной головой побрел домой навстречу пьянству и рождественским утехам».
    Отец замолчал. После чего он повернулся ко мне и произнес «Всему свое время сын. Всему свое время». Папа вышел, а я напуганный до слез остался лежать в кровати, накрывшись одеялом в ожидании своего времени.